Книга Рогора. Дорогой восстания  - Даниил Калинин

Проклятье! «Драконы» отступили в глубь строя и успели перезарядить огнестрелы, встретив прорывающихся гусар очередным ливнем свинца!

С бешено колотящимся сердцем я всматриваюсь в знамена сражающихся, пытаясь разглядеть ворона на желтом фоне, – и не нахожу его, как и многих других вымпелов…

На секунду я словно окаменел. С трудом разомкнув онемевшие губы, вновь обращаюсь к Гофу:

– Граф, с этого момента вы командуете битвой. Выдвигайте артиллерию, нужно спасать наших воинов.

Новоиспеченный командующий тупо уставился на меня. Приняв его реакцию за некий столбняк, возникший от внезапной перемены статуса и той ответственности, что тяжким бременем легла на плечи неподходящего человека, я предпринял попытку мягко до него достучаться:

– Князь или погиб, или ранен, отныне вы командуете армией. Господин граф, прошу вас, не медлите, необходимо атаковать! Командуйте артиллеристам, затем двинем наемников…

Поросячьи глазки на поросячьем же лице сановного борова вдруг полыхнули гневом.

– Не приказывайте мне! Князь назначил меня командующим на случай гибели, а не вас, так что не лезьте под руку, барон! Битвы не выиграть, рогорцы подготовили отличную армию и просчитали каждый наш ход, атака пехоты закончится очередной ловушкой! Зигфрид, – обратился Гоф к командиру фряжских наемников, – выводите своих людей вперед, прикроете отступление основных сил. Во время движения в горах будете следовать в арьергарде!

Высокий, крепкий блондин в начищенной кирасе даже не переменился в лице.

– Слушаюсь, господин командующий.

– Проклятье, Гоф, вы сошли с ума! Там же погибают наши собратья!

Меня перебил очередной залп огнестрелов.

– Проклятье, они же все погибнут!

– Так скачите вперед, коли ваша совесть не оставляет вам выбора! Я же вас не держу!

Кровь ударила в голову от наглости и преступной трусости жирного ублюдка, по глупой прихоти назначенного Разивиллом командующим армией. В ярости я схватился за рукоять кончара и потянул длинный узкий клинок из ножен.

– Я приказываю вам, граф, прекратить праздновать труса! Если вы не скоманд…

Гоф грубо перебил меня, его голос сорвался на поросячий визг:

– Драбанты!!![42] Взять под стражу изменника!

Телохранители из числа наемных фрязей стиснули пики и с немой угрозой двинулись в мою сторону.

Все. Это конец.

Глава 5

Осень 136 г. от провозглашения Республики

Проход сквозь Каменный предел.

Шляхетское пешее ополчение

Барон Золот

Второй день позорного бегства сопровождает нас невыносимой и несвойственной этой местности жарой, а нависшие над головой скалы лишь усугубляют давящее, гнетущее чувство, охватившее остатки гетманского войска после разгрома.

Да-да, именно разгрома. Мы потеряли весь цвет южного дворянства, седьмую часть королевской гусарской гвардии, то есть всю целиком ударную силу войска. Мы оставили за противником поле боя со всеми трофеями, трусливо показав спину, и не выполнили главной задачи по возвращению Львиных Врат. Наконец, мы утратили командующего, пусть самодура и гордеца, но человека с именем, волевого и не лишенного храбрости. А ведь на его авторитете и держалась дисциплина этой сборной солянки, которую кто-то гордо и самонадеянно именовал гетманской армией. Теперь же каждая хоругвь сама по себе, особняком держатся наемники, прикрывающие арьергард. Мы, по сути, только двигаемся вместе, а вот как будем действовать в бою? И кто будет командовать в сражении?

А что решающая схватка не за горами (вот ведь каламбур!), я нутром чую. Вот почему мы потерпели поражение? Потому, что фатально недооценили противника, предугадавшего каждый наш шаг и проведшего бой под свою диктовку. При этом отступление пехоты не сопровождалось попытками хоть как-то ему помешать, что вселило надежду в сердца некоторых наших «военачальников».

Однако бунтовщики неотступно преследует нас, держась, впрочем, за пределами досягаемости фряжских стрелков. В авангарде их следуют торхи, а вот есть ли кто за ними? И каковы силы кочевников? И ради чего организовано это преследование?

Не дать подойти к Волчьим Вратам? Наверняка нет, там у них ничего не получится: как только мы покинем узкую горловину горного прохода, тут же окажемся под прикрытием артиллерии крепости. Нам даже не придется искать спасения за каменными стенами: достаточно будет развернуться широким фронтом, занять позиции на одной линии с Волчьими Вратами так, чтобы один наш фланг упирался в замок, а другой в горные хребты, – и все, никто из бунтарей гарантированно не прорвется в земли Республики. Конечно, если рогорцы решатся на таранный удар тяжелой кавалерии… Под огнем крепостных орудий, огнестрелов и самопалов наемников и уцелевшей шляхты – нет, это будет слишком высокая цена за одну только возможность выйти на оперативный простор! Ведь сами же Волчьи Врата никуда не денутся: оставить их бунтари в тылу не осмелятся, а взять тем более не смогут, по крайней мере учитывая нашу поддержку.

Что тогда? Попробуют атаковать хвост колонны? Вздор! Пехоты наемников достаточно, чтобы наглухо закупорить горный проход от посягательств рогорцев и торхов, хватит третьей их части, не говоря уже о всей пехоте гетманства.

Но что тогда? Зачем? Почетный конвой, не хотят упускать из виду? Справились бы силами десятка конных разведчиков – а степняков там не менее тысячи!

Напрашивается единственное разумное объяснение действиям хитрого, целеустремленного и, надо отметить, крайне способного врага, что умеет совершить невозможное. Нас ждет засада.

А потому каждый падающий сверху камешек заставляет хвататься за рукоять самопала и нервно, до дрожи всматриваться в нависающие над проходом скалы. Каждый неясный шум сверху заставляет вздрагивать и теснить коня в середину колонны в надежде пережить первые, самые страшные секунды атаки горцев – ибо только горцы смогут устроить здесь засаду.

Я пытался поделиться своими соображениями с графом – тщетно. И слышать ничего не хочет. «Горцы никогда не объединятся в войско, пока враг не вступит в их земли, и никогда не станут служить равнинникам-рогорцам! Но даже если случится чудо – их сил не хватит, чтобы атаковать всю армию!»

Вообще-то логично. И мне самому мои неясные страхи порой кажутся не более чем бредом воспаленного сознания. Кажется, я готов поверить в любую ересь, хотя противник уже дважды сумел совершить нечто, до поры казавшееся невозможным! Не потому ли при всей логичности высказываний оптимистов в сознании бьется одна болезненная, не дающая мне покоя мысль: «Как они взяли Львиные Врата?! И почему никто из гарнизона не сумел добраться до Врат Волчьих? Почему нет никаких подробностей схватки за считавшуюся неприступной крепость, а новость о ее падении принесли случайные купцы?»